Долгая ночь
Нет ничего удивительного в том, что предсказания древних оракулов оказываются порой так похожи на современную практику рыночных прогнозов. В спекуляциях, так же как в политике и в науке, присутствуют факторы неопределенности, риска и недостаточной осведомленности. По мере развития научной методики — основы для проверки предсказаний — неопределенность и двусмысленность должны были снижаться. Но после стремительного рывка в период золотого века Аристотеля научная методика приостановила свое развитие вплоть до научной революции XVII столетия.
Основой для полемики служила скорее логика, чем наблюдения и вычисления. Считалось, что все в мире состоит из четырех элементов: земли, воздуха, воды и огня. Фактически, на этой догме были основаны все стандартные европейские учебники XVIII века. Алхимики пытались превращать неблагородные металлы в золото. Астрологи старались по движению планет предсказывать человеческие поступки. И даже через сто лет после открытия Коперника многие верили, что Земля — это центр Вселенной.
Биологи были убеждены, что жизнь зарождается самопроизвольно. Черви возникают из грязи, а мыши заводятся в грязном белье. Изучение строения человеческого тела базировалось на работах Галена, античного врача, жившего в III веке, который анатомировал собак для своих зарисовок. Считалось, что кровь вытекает из печени и проходит через сердечные желудочки. Когда обследовали пациента, чтобы назначить ему лечение, консилиум состоял из астрологов и алхимиков, которые считали, что заболевание вызвано неблагоприятным расположением планет или божественной карой. Существовало мнение, что каждый орган человеческого тела находится под управлением какой-либо планеты. Монтень в своем знаменитом эссе «Апология Раймонда Себонда», написанном в 1576 году, упоминает о новом ученом-враче Парацельсе и выражает сожаление, что до него медицина «годилась лишь на то, чтобы убивать людей».
Постепенно научные знания стали оформляться в систему. Архимед заложил основы физики, но его открытия и ткрытия других ученых оставались невостребованными, потому что истинные находки в науке были перемешаны с суевериями и ложными понятиями. Ситуацию усугубила гибель Александрийской библиотеки, где сгорели находившиеся там в единственном экземпляре труды великих греческих ученых. Огромный вред науке нанесли также нашествия варваров, во время которых уничтожались книги.
Рассвет
Ситуация изменилась после ряда опытов, с которыми выступил Галилей в 1590-х годах. Самый известный из этих опытов был проведен на вершине Пизанской башни, В присутствии профессоров и студентов Галилей сбросил с башни два железных шара, один весом в десять фунтов, а другой — в один фунт. Согласно аристотелевой физике, десятифунтовый шар должен был упасть в десять раз быстрее, чем однофунтовый: «Скорость падения свинца или любого другого тела, обладающего весом, пропорциональна его размерам». Когда оба шара Галилея с глухим стуком упали на землю одновременно, аристотелева физика мгновенно была опровергнута.
Существуют некоторые сомнения, проводил ли на самом деле Галилей этот эксперимент (его биограф Винсенто Вивиани в 1654 году утверждал, что такой опыт имел место, но современники Галилея не указывают на это в своих воспоминаниях). И все же, по общему мнению, этот эксперимент — типичный пример того научного метода, первооткрывателем которого явился Галилей.
Если мы обратимся к темным временам средневековья, то увидим, что именно тогда начиналась современная наука. Из мрака средних веков за короткий период в сто лет наука сделала колоссальный скачок: Галилей открыл принципы механики, Гарвей — систему кровообращения, а великий Ньютон — принципы гравитации. Кеплер определил и доказал, что планеты движутся по эллиптическим орбитам вокруг Солнца, Янсен изобрел микроскоп, Нэйпир вычислил логарифмы, Декарт сформулировал аналитическую геометрию… Вместе с тем открытия, изобретения, новые инструменты и техника послужили развитию новых видов связи. Были основаны крупные библиотеки, такие, как библиотека Бодлея в Оксфорде, Национальная Парижская библиотека, библиотека Амвросиана в Милане. В крупных европейских городах стали выходить еженедельные газеты.
Подводя итог научной революции, Ариэль и Уилл Дюран заявили:
«Наука сейчас начинает освобождаться от плаценты своей матери — философии. Она… развила свои собственные методики и стремится улучшить жизнь человечества на Земле. Это движение составляет саму сущность Века Разума, однако оно вовсе не полагается на «чистый разум» — разум, независимый от опыта и эксперимента. Очень часто разум оказывается затемнен паутиной предрассудков. Решения разума (так же как традиция и авторитет) выверяются накоплением и изучением фактов; и что бы ни говорила «логика», разум должен признавать только то, что может быть количественно измерено, математически выражено и экспериментально доказано» (Уилл и Ариэль Дюран, «История цивилизации»).
Научная свобода создает очарование истории. Но, как заметил Эйнштейн, «если хотите узнать, в чем сущность научного метода, не слушайте, что ученый говорит. Наблюдайте, что он делает».
Человек, как все
В прошлом ученых считали бескорыстными сверхлюдьми, которых не касаются жизненные треволнения, которые готовы в поисках истины терпеть лишения, не жалуясь и не думая о последствиях. Было широко распространено мнение, что обитель ученых — тихие и безмятежные места (например, монастыри или, по крайней мере, университеты), далекие от суеты.
Великий математик Анри Пуанкаре кратко описывает этот возвышенный взгляд на роль ученых: «Они имеют дело не с вероятным, а с актуальным; не с тем миром, который мог бы быть, а с тем, который есть. Они одержимы только одним желанием — познавать истину. Их преследует только один страх — поверить в ложь».
В наше время развились более реалистические представления о научном процессе. Пользуясь словами Шейлока из «Венецианского купца», ученый «питается той же пищей, терпит боль от того же оружия, подвержен тем же болезням, наслаждается тем же летним теплом и дрожит от того же зимнего холода», что и все мы. Если ученого уколоть иголкой, у него пойдет кровь. Я знаком со множеством ученых и могу подтвердить: точь-в-точь, как мы все, они ходят в супермаркеты, питают слабости к прелестным представительницам противоположного пола и болеют за футбольную команду своего родного города. Попадая в глубокую воду, они не пытаются идти, как по земле, — они плывут. А проигрывая на бирже, они расстраиваются и переживают. Джим Уотсон в своей книге «Двойная спираль», по которой был снят популярный фильм, честно признается, что ученым не чуждо ничто человеческое, что они не отличаются непогрешимым здравым смыслом и вполне искренне заинтересованы в славе, деньгах и признании. Они безумно конкурируют между собой, и каждый стремится первым взобраться на верхнюю ступеньку лестницы, экспериментов к научному открытию.
Джим Уотсон и его 25-летняя супруга Лиз стали моими друзьями благодаря посредничеству нашего общего доброго друга — Бродяги Кили. Лиз прислала мне рецензию на «Поиск ДНК», подчеркнув абзац, где рецензист отмечает, что Уотсон в свободное время предпочитал обдумывать не столько научные статьи в периодике, сколько методы завоевания руки и сердца своей будущей супруги.
Ричард Фейнман, один из величайших американских физиков-теоретиков XX века, женился на девушке, которая была младше его на 16 лет. Он встретился с нею на берегах Женевского озера и, вместо того чтобы готовиться к очередной лекции, залюбовался голубым бикини своей будущей невесты. Наиболее важные открытия Фейнмана лежат в областях слабых взаимодействий, сверхтекучести жидкого гелия и квантовой электродинамики (за открытие в этой области он получил Нобелевскую премию). Когда Фейнман читал лекции в Бразилии, он выучил португальский язык — специально для того, чтобы общаться с местными красавицами на их родном языке.
Фейнман вообще был большим оригиналом. Готовиться к лекциям он предпочитал в стрип-баре. Он увлекался расшифровкой кодов к сейфам и иероглифов майя, рисовал обнаженных натурщиц, играл на барабане и в самодеятельном театре, а также во всевозможные азартные игры. Красочная демонстрация части причин крушения «Челленджера», которую Фейнман провел перед американским конгрессом, используя кольцо и стакан со льдом, чем-то напоминает опыты Галилея в Пизе. По выражению «Нью-Йорк Таймс», он представлял собой немыслимую комбинацию «физика-теоретика и балаганного фокусника». На семинарах он просил студентов назвать любую проблему, когда-либо обсуждавшуюся в «Физикал Ревью», и тут же экспромтом давал свой собственный вариант ее решения. «Это — всего лишь игра; ничего серьезного», — заявил Фейнман за месяц до своей смерти в 1988 году. Итак, мы видим, что хороший игрок, хороший музыкант и хороший ученый часто появляются на свет в одном лице.
Научный метод
«Оксфордский словарь английского языка» определяет понятие научного метода как «методику, которой пользовались естественные науки начиная с XVII в., состоящую из систематических наблюдений, измерений и экспериментов и формулирования, проверки и модификации гипотез». Дэви
[Дэви, Хамфри (1778-1829) — английский химик и физик. — Прим. пер. ]
определяет суть научного метода как аналогию, подтвержденную экспериментом; Стэнли Джевонс — как открытие единства среди многообразия; Уолтер Пейтер
[Пейтер Уолтер (1839-1894) — английский критик, искусствовед, историк. — Прим. пер.]
— как разбиение грубых и общих наблюдений на более точные и детальные группы фактов; а Герберт Спенсер
[Спенсер, Герберт (1820-1903) — английский философ-позитивист, социолог. — Прим. пер.]
— как обнаружение последовательностей среди феноменов и группировку их по обобщениям.
В большинстве случаев научной работе присущи следующие черты: классификация, наблюдение, постановка вопросов, испытания, измерения, сбор информации, эксперимент, моделирование и пересмотр теорий.
Труд профессионального ученого часто сравнивали с работой детектива, который классифицирует информацию и улики, обнаруженные на месте преступления, чтобы установить личность преступника; с процессом совершения покупки в супермаркете, когда покупатель пробует яблоко на вкус и на ощупь, оценивает его цвет, форму и твердость, а затем решает, стоит ли брать именно этот сорт яблок; или с поведением крысы, которая пытается выбраться из лабиринта.
Всякому, кто стремится сделать карьеру в области научного исследования, стоит прислушаться к мудрым словам Уильяма С. Бекка о научном методе:
«Ученый ведет себя точь-в-точь как Питер — крыса в лабиринте. Оба они совершают наблюдения, испытывают интуитивные озарения, строят гипотезы и проверяют их на практике; оба они могут создать гипотезу на основе наития в чистом виде. Но истинно творческая часть научной деятельности — это самостоятельное изобретение гипотезы. Пожалуй, именно в этом и заключается наиболее яркое отличие нашего Питера от Ньютона».
Ученый, подобно ребенку, должен постоянно проявлять любопытство. «Если вы тратите какое-то время на обдумывание гипотез, на попытки удостовериться, имеют ли они какой-то смысл, соответствуют ли они тому, что мы уже твердо знаем, если вы размышляете над тестами, которые могли бы подкрепить или опровергнуть ваши гипотезы, — то это означает, что вы занимаетесь наукой», — пишет астроном Карл Саган. Как только ученый находит ответ на один вопрос, он, подобно ребенку, должен тут же задать целую кучу новых вопросов.
Научный процесс состоит из сокращения границы неизвестности вокруг природных явлений. Как выразил эту мысль Карл Поппер — великий логик, философ и наставник Сороса, — научный процесс состоит в опровержении неправильных представлений. Метод искоренения неверных представлений подразумевает наличие обратной связи. Простые гипотезы предпочтительнее сложных, потому то их легче опровергнуть в случае необходимости. Гипотеза является научной только в том случае, если ее можно опровергнуть. Эту идею можно сформулировать и так: если гипотеза объясняет все и ничему не противоречит, она не является научной, поскольку согласуется со всеми природными явлениями.
Прикладная наука
Одни ученые заняты коллекционированием и классификацией фактов, словно бухгалтеры и счетоводы. Другие ставят перед собой глубокие вопросы, как философы и поэты. А третьи смелы и отважны, подобно первопроходцам. Для многих наука — это игра (вспомним Ричарда Фейнмана!). Лично я в отрочестве решил, что буду строить свою жизнь на основе научного метода. Это казалось мне благородной задачей — примерно такой же важной и полезной, как изобретение земледелия, орудий труда или печатного станка. Поле деятельности же казалось достаточно обширным, чтобы без труда найти в нем свою экологическую нишу. Я тренировался, собирая данные о спортивных событиях, оценивая шансы, делая ставки и пересматривая свои теории на основе полученных результатов.
И мне действительно посчастливилось обнаружить удачную область для приложения этого метода — область, которая не продвинулась в развитии научных технологий со времен средневековья, область, в которой основой для накопления знаний оставались предрассудки и логика, а не подсчеты и сбор фактической информации. Эта область — технический анализ рынка.
Но найти такую область было недостаточно. Мне требовалась искра, из которой мог бы вспыхнуть настоящий интерес к проблеме. В 1980 году мой приятель, работавший в издательском бизнесе, сообщил мне, что для того, чтобы помочь ста своим клиентам выбирать акции и рынки, он нанял спиритистку, равно искушенную в сгибании ложек, диагностике и лечении заболеваний наложением Рук и рыночных прогнозах. «Посети один из ее сеансов. Ты сможешь познакомиться с ней поближе. Возможно, это
В ответ я сказал своему другу Гарри, что, положившись на спиритизм для принятия решений в биржевых. делах, он попал в неплохую компанию. Коммодор Вандербильт — этот Билли Гейтс XIX века, основатель нью-йоркской центральной железной дороги, — тесно общался со спиритистами и полагался на их советы в выборе: акций. Он свято верил в спиритизм и считал нужным обращаться к медиумам всякий раз перед тем, как принять важное решение, — точь-в-точь как древние греки консультировались с Дельфийским оракулом.
«Но ее
[эту спиритистку]
и Ури Геллера проверяли в одном из главных академических исследовательских институтов. И признали, что никакого физического закона, объясняющего их возможности, наука еще не знает», — возразил Гарри.
«Гарри, я общался с академическими учеными в самых разных ситуациях. И уверяю тебя, они столь же наивны и неблагоразумны, как и все мы. Тот же ученый, который сегодня будет заливаться смехом от недоверия при виде фокусника, заставившего слона «исчезнуть» прямо у него на глазах, завтра поставит на кон всю свою научную репутацию и честь, отстаивая могущество экстрасенса, способного согнуть в руке ключик длиной в дюйм».
Мартин Гарднер
[Гарднер Мартин — известный американский математик и популяризатор науки. — Прим. пер.]
тоже отмечает наивность известных академических учреждений, связанных с университетом Стэнфорда, которую они проявили в вопросе о психокинетических способностях Ури Геллера. «Если один физик может согнуть ложку, то группа физиков, возможно, способна запустить ядерную реакцию в боеголовке ракеты. У Юлия Цезаря были авгуры. У Гитлера были астрологи. А у нашего военно-промышленного комплекса есть научно-исследовательские институты». В ноябре 1995 года моя любимая газета «Нэйшнл Инквайер» сообщила: «Воду действительно можно обнаружить при помощи лозы. Дитер Бенц, физик из Мюнхенского университета, недавно опубликовал ошеломляющие факты в престижном журнале университета Стэнфорда «Джорнал оф Сайентифик Эксплорэйшн».
Мы с Гарри договорились, что я все-таки смирю свой скептицизм и отправлю представителя своей фирмы на очередной публичный сеанс его ценительницы. Я отправил туда своего друга, Бродягу Кили, подрабатывавшего как ветеринар и известного также под прозвищем Доктор Бо. Бродяга решил в ответ подшутить надо мной и написал свой отчет зеркальным письмом, так что мне пришлось его перепечатывать на машинке.
Отчет Доктора Бо.
Я присутствовал на обеде в причудливо обставленной квартире в Ист-Сайд. Кроме меня, на сеансе было еще 15 гостей. Хозяйка дома, облаченная в шелковое платье с внушительным декольте, исполняла всяческие трюки, призывая на помощь разнообразные духовные силы. Время от времени она касалась ногой моей ноги под столом. Соблазн был чрезвычайно велик, но меня сдерживало осознание своей великой миссии. То и дело из разных мест комнаты доносился отвлекающий шум. Сразу же где-нибудь в другом месте очередной гость удивленно восклицал: «Она согнулась сама по себе!» — и предъявлял гротескно скрюченную ложку.
Я незаметно для прочих нагрел свою ложку, потирая ее ладонями. Затем я двумя пальцами без труда придал ей самую фантастическую форму, какую только мог вообразить. Все сгрудились вокруг меня и принялись восхищенно ахать и охать.
Насколько я понял, из 15 гостей, присутствовавших на сеансе, 14 входили в платную группу, которую вела хозяйка, либо были связаны с нею как-то иначе. Один из гостей спросил меня, чем я занимаюсь, и я дал ему свой стандартный для таких случаев формальный ответ: «Сам я не очень богат, но представляю вполне состоятельную персону». Мой авторитет в глазах собравшихся взлетел еще выше. Если в основе рыночных прогнозов этой дамы лежит такой же здравый смысл, как в основе этих сеансов, ты вылетишь в трубу, не успев и глазом моргнуть».
И чтобы не вылететь в трубу, я решил, что буду основываться в своих деловых решениях на научных методах, а не на псевдонаучных.
Предрассудки и заблуждения
В течение многих: лет я постигал принципы псевдонауки с помощью трудов Мартина Гарднера — редактора отдела игр в журнале «Сайентифик Американ». Каждому новичку в Гарварде советовали прочесть его книгу «Предрассудки и заблуждение во имя науки». Эта книга слишком оригинальна и обширна, чтобы изложить ее содержание в нескольких фразах. Но всякому, кто читал Гарднера, должно быть понятно, что все трюки вроде экстрасенсорного восприятия, психоэнергетики, предвидения, целительства, летающих блюдец, ясновидения и Атлантиды — чистое жульничество. В качестве примера процитирую, как Гарднер разоблачает технику сгибания ключей в руке:
«Большинство ключей от автомашин сгибаются легко, особенно если они длинные и с неглубокими зубцами. Геллер известен своей физической силой. Если у вас достаточно сильные пальцы, то ключ от автомашины вы согнете без труда, положив его поперек пальцев и крепко нажав большим пальцем Более прочные ключи следует упереть во что-нибудь твердое — ребро или ножку стола, ребро стула и т.п. В любом случае, согнуть ключ можно за долю секунды. Разумеется, для этого нужно выбрать момент, когда на вас никто не смотрит.
Чтобы отвлечь внимание, Геллер создает максимум неразберихи, быстро перемещаясь по комнате и переходя от одного экспериментатора к другому».
Британский толковый словарь «Оксфордский спутник разума» посвящает определениям паранормальных и парапсихологических явлений около 7000 слов, тогда как понятию «память» он уделяет 6750 слов, понятию «сознание» — 3800 слов, «творчество» — 1050 слов, а «взаимосвязь» — 68 слов. Словарь трактует такие сверхъестественные явления, как призраки, левитация, чтение мыслей, спиритические сеансы, лозоходство, общение с духами умерших и предвидение Редакторы заключают, что даже после пятидесяти лет исследований ни один из феноменов, первоначальною зачисленных в категорию сверхъестественных, а позднее перенесенных в разряд паранормальных, так и не полуучил всеобщего признания среди ученой общественности:
«Не было обнаружено ни одного паранормального эффекта, отличающегося демонстрируемостью или повторяемостью; не было открыто ни одного физического закона, который обосновал бы эксперименты с этими явлениями, давшие положительный результат».
В поисках объяснения причин устойчивой веры в паранормальные явления и продолжения обширных исследований в этой дискредитировавшей себя сфере Кристофер Скотт глубокомысленно замечает: «Нам остается лишь смириться с существованием немногочисленной, но постоянно пополняющейся группы исследователей, готовых обманывать или себя, или, возможно, других, — группы жертв невольных заблуждений или же, напротив, группы вполне сознательных мошенников».
Что поразило лично меня в сфере исследований паранормальных явлений, так это тот факт, что методики шарлатанов, зарегистрированные Мартином Гарднером и оксфордским словарем, практически совпадают с методиками, которыми пользуются рыночные гуру. Рассуждая об экстрасенсорных феноменах, физик Дж. Э. Уилер отмечает, насколько трудно положить оппонента на лопатки:
«На каждый феномен, который оказался результатом самообмана, мошенничества или неверной интерпретации абсолютно естественных и привычных нам законов физики или биологии, немедленно находится три новых феномена «патологической науки». Уверенный в себе мошенник способен с легкостью обманывать одного человека за другим, потому что жертве слишком стыдно признаться в своей легковерности и закричать «Держи вора!», чтобы предупредить других».
Уилер перечисляет пять симптомов псевдонауки, выделенных Ирвингом Лэнгмуром из компании «Дженерал Электрик»:
1. Максимальный наблюдаемый эффект производится причинным агентом, мощность которого едва определима; сила эффекта практически вообще не зависит от мощности причинного агента.
2. Сила эффекта близка к границе определимости; либо требуется провести очень много измерений из-за низкой статической величины результатов.
3. Притязания на большую точность.
4. Фантастические теории, противоречащие опыту.
5. В ответ на критику выдаются спонтанно придуманные отговорки.
Как это делают в приличных местах
Погрузившись в чтение литературы о рынке, я в конце концов составил аналогичный список для сферы рыночного анализа. Отличительные характеристики здесь таковы:
1. Ссылки на авторитет.
2. Отсутствие расчетов.
3. Изложение прогнозов в такой форме, что они не поддаются проверке.
4. Тавтологические прогнозы, которые должны оказаться верными независимо от обстоятельств.
5. Параноидальная позиция.
6. Недопущение альтернативных толкований.
7. Самооценка точности прогнозов.
В таблице 3.2 приводятся несколько примеров, почерпнутых из случайно попавшихся мне на глаза источников. В скобках указаны номера вышеперечисленных симптомов ненаучности.
Таблица 3.2. Современная рыночная наука
Цитаты
Дефекты с точки зрения научного метода
Мы снова возвращаемся к сценарию движения курса в установленных рамках. Любопытно, что за последнюю неделю индекс Никкей поднялся, а это заставляет предположить дальнейший рост в течение декабря. Прорыв ключевого уровня сопроит подтверждение нашим выводам (Технический бюллетень банка).
Здесь отчасти присутствует анализ связи между рынками. Однако означает ли сила индекса Никкей для доллара тенденцию к повышению или к понижению? И если индекс Никкей пошел вверх, означает ли это, что он, а также иена будут повышаться дальше? Если уровень сопротивления пробит, это — знак к покупке доллара (2, 3, 4, 6).
Теперь очевидно, что нынешняя паника представляет собой волну Е паттерна треугольника, начавшегося с апрельского понижения, и это объясняет, почему доллар до сих пор идет вверх. Попытка протолкнуть доллар через уровень поддержки на отметке 1,3730 по сравнению с дойчмаркой привела к образованию двойного донышка. Этот важный уровень поддержки служит причиной для чрезвычайно резкой, импульсивной волны роста цен (Банковский бюллетень).
Это — ссылка на недоказанную и непроверенную волновую теорию Эллиотта. Треугольные паттерны можно определять по-разному, особенно после того, как они перестали быть треугольниками. И являются ли двойные донышки сигналами повышения или понижения? Предсказывать волну повышения после паники — это тавтология: так бывает всегда (1, 2, 3, 4, 6).
Это — ссылка на недоказанную и непроверенную волновую теорию Эллиотта. Треугольные паттерны можно определять по-разному, особенно после того, как они перестали быть треугольниками. И являются ли двойные донышки сигналами повышения или понижения? Предсказывать волну повышения после паники — это тавтология: так бывает всегда (1, 2, 3, 4, 6).
Здесь мы слишком перемудрили. Игроки на понижение тоже имеют голову на плечах. С другой стороны, на бирже существует достаточно ротозеев, которые обеспечат доходы тем, кто четко осознает свою тактику. Предполагаемый эмоциональный взрыв, который якобы должен обеспечить скупку акции, будет продолжаться неопределенное время. Выражение «коллеги, играющие на понижение» подразумевает единообразие действий. Сквозь псевдонаучные соображения здесь явно просвечивает все та же «традиционная мудрость». А тот факт, что техника определения пика цен не изложена, заставляет в первую очередь задаться вопросом о количественной и качественной оценке этого пика (1, 2, 3, 4, 5, 6).
Здесь тестируются такие методы, как дивергенция, скупка объема, статистика, графики типа «свечи» и… систематически приводятся лучшие способы обращения с каждой акцией (Рекламное объявление автора финансовой колонки).
Разве тотальная ретроспекция способна предопределить будущие результаты? Если мы учтем данные ретроспекции, будут ли новые результаты соответствовать им в пределах случайных отклонений? И до какой степени условия в будущем будут гармонировать с теми, на основе которых проводилось тестирование? (2, 3, 4, 7).
Быстрый рост цен до отметки 1,4250 изменил краткосрочное негативное положение американского доллара, но все же мы предвидим, что в течение следующей недели курс снова опустится и будет колебаться на уровне 1,3945. Иными словами, доллар просто наткнулся на стенку в 1,4250, а пока он находится ниже 1,4275, никаких существенных повышений ожидать не стоит. Наш прогноз на 1,36 продержится еще пару недель при решающем уровне, на который следует ориентироваться, в 1,4075/95 (Бюллетень «Чартист»).
Рост доллара на первый взгляд указывает на повышение, но в действительности является частью тенденции к понижению. Этот прогноз, к чести автора, вполне опровергаем (2, 6).
Пробить уровень в 1,42 будет очень трудно, но если это все же произойдет, цены остановятся на отметке 1,46. Вплоть до прорыва на повышение американский доллар будет устойчиво падать… (Банковская сводка).
Это — классика! Цены будут повышаться в том случае, если они не будут падать! Великолепный и неопровержимый прогноз (2, 3, 4, 5, 6, 7).
Мы придерживаемся своей давней стратегии продавать акции, упавшие ниже номинала. Лучшей стратегии еще никто не придумал. Как говорил наш друг Вик Нидерхоффер, если слоны однажды протоптали дорогу, они будут возвращаться на нее вновь и вновь (Письмо по факсу).
Разве можно утверждать, что после падений или подъемов акции всегда ценятся выше или ниже номинала? Ссылаясь на Нидерхоффера — известного игрока на бирже, легенду сквоша, однако простого смертного в вопросах рынка, автор забывает упомянуть, что Нидерхоффер не предоставил никакого подтверждения тому, что «анализ Ло-Баголы» имеет какую-либо эмпирическую ценность. Возникают также вполне случайные серии цен (1, 2, 3, 4, 5, б, 7).
Капитализация рынка по первой секции индекса Никкей составляет 3,2 триллиона — приблизительно на 10% выше ожидаемого значения. Иена чувствует себя хуже, чем кажется. При том, что акции еще укладываются в среднее соотношение цены и прибыли, индексу Никкей придется упасть еще на 14%, чтобы можно было вступить в игру. Даже при индексе около 12000 нельзя было утверждать, что акции чрезвычайно дешевы (Деловой журнал).
Что именно предвещает высокое соотношение цены и прибыли? Каковы были изменения этого соотношения в последнее время? Различается ли величина прибыли в разных странах? Быть может, более существенной будет соотношение цена/номинал? (Этот прогноз падения был опубликован как раз накануне 25%-ного подъема) (1, 2, 6).
